В Юрзуфе бедный музульман
(Селение Гурзуф в начале ХIХ века)
Хуршутов А.Р. (Гурзуф)
"Запах детства - какого дыма
Или каких то племен…
Очарование прежнего Крыма
Пушкинских милых времен."
М.Цветаева
Из ст. « Встреча с Пушкиным»
В названии данного сообщения обыграна первая строка пушкинского наброска «Недавно бедный музульман…», представляющего собой начало переделки стихотворной сказки французского поэта А. Бондерон де Сенесcе (1643-1737) «Каймак или потерянное доверие» (1), написанного А. С. Пушкиным в Кишиневе в апреле – мае 1821 года (2).
В самом тексте наброска лаконично и емко дана характеристика мировоззрения («Душевно почитал священный Алькоран»), образа жизни и занятий («…прилежно целый день / Ходил за ульями, за стадом / И за домашним виноградом / Не зная, что такое лень») типичного жителя Юрзуфа, всего Южного берега Крыма, названного поэтом одним из самых распространенных имен – Мехметом ( Меметом). Пушкин верно приметил и указал еще не подорванную внешними влияниями религиозность крымских татар такого патриархального уголка Крыма, каким было побережье, именуемое ныне ЮБК. Поэт указывает на прилежность и трудолюбие Мехмета, характерное для всех селян, живших результатами своего нелегкого труда. В наброске названы виды хозяйственной деятельности – земледелие (виноградарство), пчеловодство и животноводство. Речь идет о преимущественно натуральном многоотраслевом хозяйстве. Поэт верно подметил и факт многодетности как типичного явления среди мусульман Крыма («Но у татар уж так заведено…»)(3).
Местом действия событий, намеченных в наброске, не случайно, а закономерно выбран Гурзуф, из всех селений Крыма лучше всего знакомый Пушкину. В Крыму поэт находился ( по ст.ст.) с 15 августа по 13( по др. версии 14,15-е) сентября 1820 года, из них в Гурзуфе – с 19 августа по 4 сентября 1820 г.
В письме к младшему брату Левушке из Кишинева (24.09.1820), написанном по самым свежим крымским впечатлениям, читаем: «Корабль плыл перед горами, покрытыми тополами, виноградом, лаврами и кипарисами; везде мелькали татарские селения; он остановился в виду Юрзуфа. Там прожил я три недели»(4).
В пушкинском отрывке из письма к Д. (написанном специально для альманаха «Северные цветы» и напечатанном в нем в 1826 году) великолепными прозаическими строками, дышащими изящным поэтическим вдохновением, показаны первозданная природа и гармоничное сочетание с нею татарского селения Гурзуф:
«…Проснувшись, увидел я картину пленительную: разноцветные горы сияли; плоские кровли хижин татарских издали казались ульями, прилепленными к горам, тополи, как зеленые колонны, стройно возвышались между ними; справа огромный Аю-Даг… и кругом это синее, чистое небо, и светлое море, и блеск, и воздух полуденный…»(5).
Это строки из письма А. С. Пушкина к А. А. Дельвигу, написанного в декабре 1824 г. в Михайловском (6).
Исследователь жизни и творчества Пушкина А. И. Маркевич(1855-1942) в работе «А.С. Пушкин и Крым» (1899) написал:
«Указал нам Пушкин и многие черты быта Тавриды. Он упоминает о красных долинах, где бедные простых татар семьи, среди забот и дружбою взаимной под кровлею живут гостеприимной; отмечает, что повсюду труд веселый и прилежный сады татар и нивы богатит…»(7).
Маркевич цитировал стихотворение А. С. Пушкина «Кто видел край, где роскошью природы…» (апрель 1821), впервые напечатанное В.А.Жуковским в 1Х томе посмертного издания сочинений поэта(1841).
В стихотворении запечатлены образы и картины жизни сельских общин южного крымского берега в то время, когда до него еще не добралась разрушающая цивилизация: долины – красные (то есть красивые), люди живут в тишине, то есть среди гармонии звуков природы. Характер жителей ещё не испорчен тлетворной атмосферой курорта, которая воцарится в этих краях в последней трети Х1Х – начале ХХ столетий. Для татар характерными являются взаимная забота и дружба, гостеприимство.
Пушкин безошибочно увидел и показал основной фон жизни свободных сельских жителей – наполненность жизнью и радость, отраду:
Все живо там, все там очей отрада,
Сады татар, селенья, города…
Примечательно, что в рукописи автора сохранились опущенные в окончательном тексте строфы. После 2-ой строфы:
Все мило там красою безмятежной,
Все путника пленяет и манит
Как в ясный день дорогою прибрежной
Привычный конь по склону гор бежит.
Повсюду труд веселый и прилежный
Сады татар и нивы богатит,
Холмы цветут, и в листьях винограда
Висит янтарь, ночных пиров отрада (10).
Он снова дал самое характерное для пейзажей горных долин и южного побережья Крыма:
Янтарь висит на лозах винограда
В лугах шумят бродящие стада…(8)
И шелковиц, и тополей прохлада,
В тени олив уснувшие стада,
Вокруг домов решетки винограда…(9)
Для Пушкина особо контрастными виделись труд крепостного русского крестьянина и труд свободного татарина-земледельца и скотовода. Труд последнего назван веселым и прилежным. Поэт приметил существенную сторону труда крымских татар, не знавших крепостного рабства. В апреле 1822г. в Кишиневе Пушкин пишет черновой набросок текста поэмы «Таврида»(11), в котором есть строки:
Одушевленные поля,
Холмы Тавриды, край прелестный…(12)
Снова поля, одушевленные трудом земледельцев. В сообщении «Гурзуф и его окрестности (1800-1840-е годы)», ссылаясь на П. Сумарокова, С. А. Голосова пишет о том, что в 1803 году в этом приморском селении с узенькими и кривыми улочками, застроенными одноэтажными домами, утопающими в садах, «изобилующих красными и белыми фигами, равно другими плодами», насчитывалось 43 дома (13). Учитывая подмеченную Пушкиным многодетность мусульманского населения, и то, что даже накануне Великой Отечественной войны средний размер крымскотатарской семьи равнялся 5,2, можно допустить, что население Гурзуфа в начале Х1Х века составляло (при учете, что в каждом доме жила как минимум одна семья) от 220 до 250 человек. При минимальном приросте населения в 1% в год в 1820г. в Гурзуфе проживало от 260 до 310 человек. Гурзуфцы занимались садоводством, огородничеством, виноградарством, пчеловодством, животноводством и рыболовством.
Источником, дополняющим картины жизни крымских татар южного побережья Крыма реальными образами, являются литографии Карло Боссоли (1815-1884). Как справедливо замечено Л.А. Щербиной, «многие виды Крыма отражают пушкинскую эпоху и могут дать более полное представление о том, что видел поэт в Крыму в 1820 году. Пейзажи и зарисовки художника и поэтические строки Пушкина воссоздают подлинную цветовую гармонию, необычайную звучность цвета…»(14)
В данном случае основной интерес представляют виды южнобережья близ Ялты и Алупки, картина татарского праздника на южном берегу.
Искажающей картину Гурзуфа пушкинских времен является информация А. Люсого – плод болезненной фантазии – изложенный в его книге «Пушкин. Таврида. Киммерия». Его измышления о поселении Потемкиным на месте выведенных в Приазовье христиан «ногайских татар» в начале Х1Х века являются рецидивом «исторической науки» от надинских и искажают прошлое (15). Вымыслом является его утверждение: «Большинство старых греческих деревень в начале 1800-х годов заселили татары, ко времени приезда Пушкина успевшие придать этим селениям облик магометанский (минареты, плоские крыши и т.п.). Однако старая садоводческая культура еще не была вполне освоена, и татары предпочитали сеять просо и гонять отары овец на Яйлу, занятие более привычное, чем садоводство и виноградарство…»(16).
В 1778г. была осуществлена операция по выселению христиан (урумов, ромеев, армян, ясырей) из Крыма (первая депортация). Среди деревень, из которых выселили христиан (ромеев) был и Гурзуф, в котором, как и в большинстве селений, христиане и мусульмане проживали вместе. Из-за ограниченности объема материала отсылаю интересующихся к А. Маркевичу ( К вопросу о положении христиан во время татарского владычества. Историческая справка. - Симферополь, 1910) и к публикации «Историческая судьба крымских татар» в «Вестнике Европы» за 1866 год. В Гурзуфе после 1778 г. остались его исконные жители, исповедовавшие ислам. Их потомки были выселены из родного селения 18 мая 1944 года (вторая депортация!), после чего там не осталось коренных обитателей. Антропологический тип крымских татар из Гурзуфа – это самый простой ответ на измышления Люсого.
Вовсе не спешили придать Гурзуфу «облик магометанский» к приезду Пушкина татары, которые жили там уже много поколений. Архитектура селений горного Крыма и Южного берега уходит корнями в глубину тысячелетий, обнаруживая родство с архитектурой Анатолии, Балкан и других регионов Средиземноморья. А то, что в десятках крымских селений с выводом христиан запустели церкви, не вина их соседей, а во многих случаях и родственников, исповедовавших ислам.
К прояснению вопроса о занятиях крымских татар до включения Крыма в состав Российской империи перечитайте «Очерки Крыма» Е. Маркова, информацию Палласа о земледелии у татар. Последний среди зерновых упоминает пшеницу озимую и яровую, рожь яровую, ячмень озимый и яровой овес, маис, просо двух сортов. Названы среди культур лен, табак, арбузы, дыни, тыквы разных сортов, кабачки, огурцы, баклажаны, топинамбур, капуста, лук, чеснок, репа, порей, сельдерей, петрушка, морковь, свекла. Садоводство было представлено, к примеру, таким количеством сортов: груш – 37, яблок – 17, слив -18, черешен – 10. Как указано в «Вестнике Европы» (1866, т.П, отд.1) « при начале русского владычества найдено здесь (в Крыму) 56 сортов виноградных лоз».
Работа над реконструкцией всех сторон бытия селения Гурзуф 1820 года требует учета и объективного анализа всех источников. Но в ряду важнейших источников остаются сами пушкинские строки, как поэтические, так и эпистолярные.
Нельзя не согласиться с наблюдением и выводом о том, что Пушкин «был знаком с основными религиозными праздниками мусульман, учением Корана, с точностью этнографа описал быт народов Кавказа и Крыма» (17).
Имя Пушкина без малого два столетия является фактором, объединяющим жителей Крыма всех национальностей. 15 лет назад с открытием музея Пушкина в Гурзуфе Великий Поэт навсегда возвратился в прелестный край. Осталось возвратить в Гурзуф потомков его обитателей, которых с такой симпатией увековечил лирой наш с вами Пушкин.
- Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 6 т.: Т.1 – М.;Л., 1936 –с.300,707-708.
- Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина(1799 – 1826) Л.,1991, с.271.
- Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 6т.: Т.1 – М.;Л., 1936 – с.300-301.
- Письмо А. Пушкина к Л.Д.ль 24.9.1820 // Пушкин А. С. Полн. Собр. Соч.: В 6т.: - М.;Л., 1938 – с.20-22. См. также: Левичева Т. Письма А.С.Пушкина южного периода (1820 -1824). –М.: «Наука», 2001г. – с.75-76.
- Пушкин А. С. Из письма к Д. / Пушкин А. С. Полн. Собр. Соч. : В 6т. : Т.6 – М.; Л.; 1938. –с.92-93.
- Там же.
- Маркевич А. И. № Пушкин и Крым». В кн. : « Пушкин в Тавриде»- Симферополь.: « Таврия», 1995, с.64
- Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 6 т.: Т.1 – М.; Л., 1936. – с.295.
- Там же.
- Там же – с.706.
- Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина (1799-1826) – Л., 1991. С.307.
- Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 6 т.: -м.; Л., 1936. – с.346.
- Голосова С. А. Гурзуф и его окрестности ( 1800 -1840е годы)// Русская литература и провинция: УП Пушкинские международные чтения: Материалы. – Симферополь, 1994. – с.63-65.
- Щербина Л. А. Виды Крыма пушкинской поры в литографиях Карло Боссоли // Крымские пенаты: Альманах литературных музеев. - № 1 – Симферополь, 1994. – с.202.
- Люсый А. Пушкин. Таврида. Киммерия. – М., 2000 . – с.194.
- Там же. – с.202.
- Желтухина О.А. « Бывало в светлый Баиран…» // Литература и религия: У1 Пушкинские международные чтения. – Симферополь, 1996. – с.24.
(Опубликовано в книге « Крымский пушкинский научный сботник. Выпуск 5 (14). Литература и русская глубинка.» – Симферополь: « Крымский Архив», 2005 – с.207 -213)
вернуться: